За пеленой надежды - Страница 106

106

— На Арни? Да будет вам, он не из тех мужчин, за которыми увиваются женщины.

Пока Рут тихо смеялась, Мики и Лорна переглянулись. Затем Лорна серьезно сказала:

— Правда, я очень рада, что встретилась с вами, Рут. Я все собираюсь позвонить вам. Хочу обсудить с вами одно дело.

— Ваше или мое?

— Оно касается нас обеих. Это и мое, и ваше дело. Вы читаете колонку доктора Чепмена?

— Вы имеете в виду колонку «Спросите доктора Пола»? Иногда, хотя Чепмен очень часто отвечает невпопад. Он отстал от жизни лет на двадцать.

— Я знаю, мы поняли это совсем недавно. Чепмен стар. Он работает в этой газете с тех пор, как Колумб открыл Америку. Прежнее руководство держало его, потому что он всех устраивал, но в «Клэрионе» происходят большие перемены, и мы решили, что нам нужен новый сотрудник, молодой, идущий в ногу с последними достижениями в медицине.

— Вы хотите кого-то предложить?

— Поскольку большинство писем приходят от женщин, мы решили переключиться на врача-женщину. Колонку можно переименовать — «Спросите доктора Рут».

— Что? Вы хотите предложить меня?

— Рут, во время приема пациентов вы все время отвечаете на вопросы, и, возможно, среди них есть много таких, которые задают доктору Чепмену. Всеобщее невежество ужасает!

— И не говорите!

— Доктору Чепмену задают много вопросов о полемике вокруг эстрогеновой терапии, о том, как правильно заниматься спортом, о последних достижениях в области фармакологии и хирургии. Что скажете, Рут? Это всего лишь еженедельная колонка. В редакции мы дадим вам письменный стол и помощника. Зарплата маленькая, но работа может оказаться интересной.

Мики заметила искорку в глазах Рут, неожиданное волнение, горячее желание взяться еще за одно дело, взвалить на себя новое бремя ответственности. Положительно Рут спятила, если согласится.

Но Рут вспомнила отца: речь ведь шла о медицинской колонке в газете. Он уже не сможет утверждать, будто у нее ограниченные интересы.

Операционная все еще была украшена картонными пилигримами, приклеенными к хромированным шкафам, а индюки из гофрированной бумаги венчали сосуды с эфиром для наркоза. Ни один праздник, сколь бы незначительным он ни был, не оставался незамеченным, ибо любое изменение вносило разнообразие в монотонный интерьер зеленой операционной.

Мики улыбнулась сестре-анестезиологу, хорошенькой молодой женщине с большими голубыми глазами, которые улыбались поверх маски.

— Доктор, когда я дам вам пентотал, считайте до ста в обратном порядке, — сказала она, ставя Мики капельницу. — И если вам удастся досчитать до восьмидесяти, вы выиграете бесплатную поездку на Гавайские острова.

— Я и так живу на Гавайях, — нетвердым голосом ответила Мики.

— Тогда отправимся на Северный полюс. — Анестезиолог повернулась на стуле. — Доктор Шапиро, мы готовы.

Рут стояла за дальним столом и осматривала лапароскопические инструменты, которые разложила операционная сестра. Она подошла к Мики и взяла ее свободную руку.

— Приятных снов, — сказала Рут через бумажную маску.

Мики предприняла слабую попытку обхватить пальцами руку Рут. Она почувствовала в горле вкус чеснока, означавший, что пентотал проник в организм, и начала шептать:

— Сто, девяносто девять, девяносто восемь, девяносто семь… девяносто семь… семь… семь.

Анестезиолог кивнула, подавая Рут сигнал, и пробормотала:

— Пациентам никогда не удается досчитать до девяносто пяти.

Джо Селби помогала операционная сестра. Когда задвинули стерильную ширму, во влагалище Мики ввели инструменты — крючок для манипулирования маткой и полую иглу для введения красящего вещества. Хирург сделал маленький надрез близ пупка, чтобы можно было ввести инструмент и ввел интубационную иглу у границы роста лобковых волос. Сначала надо было, чтобы углекислый газ поднял брюшную стенку. Когда газ стал поступать в брюшную полость и живот Мики начал медленно подниматься, Рут, стоявшая за пределами стерильного пространства, молча читала молитву.

Когда вдувание закончилось, Джо Селби ввел в таз Мики эндоскоп, через который собирался провести обследование. Наклонившись над стерильными занавесками, он приблизил глаз к окуляру, и в операционной наступила полная тишина. Пока врач тщательно обследовал мир, скрытый плотью, операционная медсестра стояла рядом, готовая подать нужный инструмент. Сестра-анестезиолог прослушивала сердце через стетоскоп, прикрепленный лентой к груди Мики. Дежурная сестра расстелила на полу простыню, куда можно будет бросать окровавленные губки, а Рут, затаив дыхание, наблюдала, как поднимается коричневая от йода кожа, и словно пыталась увидеть сквозь нее то, что видел Джо.

— Все выглядит нормально, — пробормотал он, рукой в перчатке передвигая стержень эндоскопа. — Никаких спаек. Слизистая оболочка матки чиста. Никаких рубцов. Рут, тело твоей подруги так и просится в учебники по медицине.

Рут чуть присела, закусив от напряжения нижнюю губу. Из репродуктора лилась мелодия «Лунной реки».

— Хорошо, Дорис, — доктор Селби обратился к операционной сестре. — Теперь метиленовую синьку.

Операционная сестра, державшая в руке большой пластиковый шприц с голубоватым красителем, обошла стол и встала меж поднятых ног Мики. Она подсоединила пластический конец шприца к полой игле и по знаку Селби начала медленно давить на поршень.

Рут напряглась и смотрела на согнутую спину Джо. Прильнув глазом к эндоскопу, он наблюдал за проникновением красителя, который двигался через матку по двум фаллопиевым трубам и, наконец, вышел из фимбрии. После этого краситель распылится и, не причинив никакого вреда, будет абсорбирован телом.

106