За пеленой надежды - Страница 47

К оглавлению

47

Мики вспомнила последний разговор с Джонатаном, тот вечер, когда он звонил и просил ее прийти к колокольне, а она не пришла. Она вспомнила, когда видела его в последний раз — по телевидению. Ему вручали «Оскар» за лучший документальный фильм. Как красиво он смотрелся, каким энергичным казался! Теперь она ему не нужна, поэтому ее жизнь должна стать свободной от обременительных связей. Тем не менее Мики знала, что всегда будет помнить его, ибо он у нее был первым…

Мики подошла к тому месту, где собрались ее друзья с семьями. Она чувствовала напряжение, была буквально заряжена ожиданием будущего. «Куда мы держим путь? Что уготовила нам судьба?» Мики знала, что последние четыре года — лишь прелюдия, великие приключения еще впереди. Радуясь, что все здесь скоро закончится, Мики невольно загрустила: скоро три подруги расстанутся, и у каждой начнется своя жизнь.

Пока Мики знакомили со всеми, она не могла не заметить, что Арни ведет себя необычно тихо. Она знала, что это из-за диплома: Рут распорядилась записать на нем не фамилию Ротов, а свою девичью — Шапиро. Арни обиделся.

Здесь же находились загоревшие под солнцем Аризоны родители Сондры. Пожимая руку Мики, мистер Мэллоун сказал:

— Словами не могу выразить, как мы гордимся вами, девочки! Сондра говорит, что вы, Мики, едете на Гавайские острова. А наша девочка отправляется в Африку выполнить Божью волю.

Когда общее волнение пошло на спад, Мики, Сондра и Рут отправились домой, в свою квартиру, думая, что сегодня они в последний раз вместе шагают по выложенной каменной плиткой дорожке.

Часть третья
1973–1974

16

Один чемодан был набит инструментарием и медикаментами, которые для миссии собрали сотрудники больницы, а другой, поменьше, — одеждой и несколькими личными вещами, которые Сондра решила прихватить с собой. Она не спускала глаз с темнокожих носильщиков, которые тащили за собой тележки и сваливали багаж в центре отведенного для него места. Кругом царил хаос: туристы опасались, что их багаж может не долететь до Кении; мужчины, потевшие в деловых костюмах, старались завести полезные знакомства; недовольные матери пытались утихомирить капризных чад; команда игроков в гольф из Англии протискивалась сквозь толпу пассажиров, пытаясь заполучить свои украшенные монограммами сумки. Лица осунулись после долгого полета, глаз коснулся ободок усталости, все были раздражены. Сондра выделялась из этой толпы — молодая женщина в синих джинсах, ковбойских ботинках и выцветшей футболке аризонского университета.

Она посмотрела на часы. В Финиксе сейчас было ровно восемь вечера. Наверно, сейчас по коридорам больницы с грохотом катятся пустые тележки, на которых развозят ужин, а доктор Макреди терроризирует новую группу интернов. Он неожиданно попросил Сондру остаться. Доктор Макреди, ходячая гранитная плита, который, как ей казалось, всегда недолюбливал ее. Он удивил ее, сказав: «Мэллоун, вы очень хороший врач. Вы нам нужны. Не уезжайте в Африку, оставайтесь здесь и практикуйтесь в какой-нибудь специальности». Сондра была польщена, она обрадовалась, узнав, что прошла трудный класс Макреди со столь высоким результатом. Но она дала слово преподобному Ингелсу и этой миссии поехать в Африку, землю своих предков.

Миссия Ухуру находилась в местности, поросшей колючим кустарником, — между Найроби и Момбасой. Это была одна из старейших миссий в Кении и обслуживала очень большую территорию, удовлетворяя главным образом потребности племен таита и масаи. Когда Сондра сказала преподобному Ингелсу, что не верит в Бога и не сможет проповедовать, тот ответил: «Проповедников у нас множество, Сондра. У нас имеется длинный список добровольцев-евангелистов. Но нам отчаянно не хватает врачей, особенно таких, как вы, которые практикуют медицину широкого профиля. Вы понадобитесь в больнице миссии, чтобы помочь обучить коренных жителей гигиене и основам здравоохранения, выезжать на места и лечить коренных жителей, которые не могут добраться до миссии. Поверьте мне, Сондра, тем самым вы будете исполнять волю Господа».

Толпа начала редеть, когда люди потекли в таможню и иммиграционный отдел. Сондре говорили, что из миссии ее встретят, но к тому времени, когда она забрала свои сумки, никто ею не поинтересовался. Она начала тревожиться. Наконец Сондра заметила мужчину, который шел к ней. Приблизившись, тот резко спросил:

— Доктор Мэллоун?

— Да, — ответила Сондра и позволила ему забрать два своих чемодана.

— Я доктор Фаррар, — кратко представился он, резко повернулся и двинулся в сторону толпы. — Следуйте за мной, — велел он, не глядя на нее и не улыбаясь. — Когда откроют новый аэропорт, дела пойдут лучше.

Когда они наконец вышли из здания таможни, их встретило прохладное и солнечное кенийское утро. Они пошли к фургону «фольксваген», раскрашенному, к удивлению Сондры, отвратительными полосами под зебру. Дерри Фаррар не разговаривал, пока на своем неуклюжем средстве передвижения выезжал из аэропорта и с трудом пробивался по забитой машинами дороге, а Сондра, чувствуя себя неловко от этого ледяного молчания, и не могла придумать, что сказать.

Дерри Фаррар был привлекательным мужчиной. В брюках цвета хаки и рубашке с закатанными рукавами, бронзовый от загара, он казался Сондре легендарным белым охотником из давних времен. Он держался прямо и был наделен широкими плечами и спиной молодого человека, но Сондре показалось, что ему должно быть не меньше пятидесяти. Он казался человеком, существовавшим меж двух миров. Черные волосы доктор Фаррар носил по моде английского сельского джентльмена — они были разделены на косой пробор и зачесаны назад. Волосы его уже начали серебриться у висков, а речь была изысканна и вежлива. Однако загорелую грудь, которую обнажал открытый ворот рубашки, на Флит-стрит вряд ли сыщешь.

47