За пеленой надежды - Страница 77

Наконец спустя, как им показалось, целую вечность они подложили чистые простыни под потерявшего сознание мальчика и обмывали его, в то же время помогая ему дышать при помощи мехов. Когда они закончили эту работу и сестра унесла все ненужное, Дерри и Сондра уселись по разные стороны койки, напротив друг друга. Дерри сильной рукой продолжал ритмично сжимать меха, а Сондра слушала грудь Оуко через стетоскоп.

— Легкие чистые, — сказала она, откинулась на спинку стула и убрала стетоскоп.

— Как долго он находился без кислорода?

— Не знаю. Две минуты. Может, три.

— Тогда с ним все в порядке. — Дерри сменил руки, от постоянного сдавливания мехов сводило пальцы. — Что ж, доктор, похоже, мы полны решимости справиться с этим.

Сондра взглянула на него. На его лицо легла тень.

— Мы можем позвать семью на помощь, — спокойно сказал он. — Братьев, сестер, двоюродных, троюродных… Они будут по очереди работать мехами.

Взгляд темно-голубых глаз Дерри говорил о том, что он погрузился в раздумье.

— Я свяжусь с больницей Вои и узнаю, нет ли там лишнего респиратора. Если нет, свяжусь с Найроби. Прямо сейчас поставим капельницу, потом попробуем кормить его через желудок и через трубку в носу.

Сондра вглядывалась в усталое лицо Дерри, видела его широкие плечи, ритмичную игру мышц руки. Она улыбнулась ласково и виновато:

— Простите меня, я недавно наговорила вам всякого. Ну о том, что вы приговорили Оуко к смерти… Я просто сильно расстроилась.

— Знаю. Все в порядке. Мы справимся.

Оба долго смотрели в глаза друг другу. Их окутывала африканская ночь.

22

К восходу солнца Оуко все еще был без сознания. Раствор солей и сахара вводился в вену через капельницу. Одного из механиков миссии, сильного мужчину, посадили у кровати, и он усердно сжимал респираторные меха.

Дерри вошел в общую комнату и застал там Сондру, которая машинально размешивала чай в чашке. Положив руку ей на плечо, он сказал:

— Идите поспите немного.

Она очнулась будто ото сна и спросила, повезло ли ему с больницей в Вои.

— Боюсь, у них респиратора нет. Придется лететь в Найроби. Но я смогу полететь лишь вечером, после того как вернется Алек. Тем временем мы будем держать Оуко на кислороде и мехах. — Дерри сел рядом с ней и положил руки на стол. — Меня волнует его питание. Он прибыл сюда истощенным, и на капельнице долго не протянет.

Сондра безумно устала. Никогда раньше у нее так страшно не болело все тело, даже во время интернатуры такого не бывало. Она совершенно измоталась. Голова у нее устала не меньше тела. Она все время спрашивала себя: «Что я сделала? Нам никак не удастся поддержать жизнь Оуко в течение трех недель!»

Но Дерри она об этом не сказала. Пока не сказала. Не сейчас, когда они взяли на себя обязательства. Сондра произвела «героический эксперимент», который запретил Дерри, и теперь отступать было поздно.

— Я сначала покормлю его через трубку и затем немного посплю, — как можно более оптимистично сказала она.

Дерри внимательно взглянул на нее. На платке из ярких узоров, который Сондра повязала на голове, отслоилось несколько черных нитей; длинные рукава белого хлопкового пуловера были закатаны на запястьях и обнажили коричневую кожу. Дерри сообразил, что впервые кое-что заметил.

У Сондры был нежный профиль. Высокий лоб, большие миндалевидные глаза, высокие скулы, маленький аккуратный нос, полные губы, твердый, но не выступающий подбородок, скошенный к длинной шее. Она была красива — Дерри это знал. Но сейчас он увидел нечто другое. Он этого не замечал до сих пор, но, заметив, все понял. Все было так очевидно. Дерри наконец понял, почему она приехала в Африку.

— Я сам покормлю его через трубку, — тихо сказал он. — А вы идите спать.

Сондра едва заметно улыбнулась ему.

— Это приказ?

— Это приказ.

К общему удивлению, все шло хорошо. Вены Оуко адаптировались к капельнице, утреннее кормление через нос получилось, и к восходу солнца он продолжал мирно спать. Спазмы его не беспокоили. Но это был лишь первый день. Впереди еще много дней.

В миссии царило волнение. Казалось, половина племени Оуко поселилась у лечебницы — около двадцати масаев сидели на корточках и монотонно пели магические заклинания. В то же самое время преподобный Сандерс во главе христиан молился на ступеньках лечебницы. Все это нарушил приезд «роверов», вернувшихся из экспедиции и ввергших миссию в хаос. Дерри выбежал встретить приехавших, тут же рассказал Алеку о том, что здесь происходило, затем повел его в лечебницу, где Сондра объясняла одной из сестер, как следует ухаживать за Оуко. Сразу за обоими мужчинами вошла Ребекка, старшая сестра.

— Через каждые два часа его следует обязательно переворачивать, — говорила Сондра, показывая руками, как мальчика надо перевернуть с одного бока на другой. — Массаж спины. Очень важно. Ему следует орошать глаза. — Она подняла маленькую бутылочку глазного раствора. — Добавьте в него несколько капель растительного масла.

Сондра подняла глаза и увидела, что в палату входят Дерри и Алек. Одежда Алека была в пыли, а его рыжеватые волосы растрепались.

Заметив Ребекку, медсестра отшатнулась от стола, словно ее поймали на том, что она залезла в банку с печеньем.

— Memsabu, теперь я о нем позабочусь, — Ребекка холодным и жестким тоном обратилась к Сондре.

Сондра обернулась к ней:

— Важно соблюдать строгую последовательность ухода за мальчиком. Он в критическом состоянии. Вот, я здесь написала… — Сондра взяла лист бумаги, на котором подробно расписала, каков должен быть уход за Оуко.