За пеленой надежды - Страница 45

— Если бы только ты видела то, что я вижу, — прошептал он. — Мики, я не собираюсь всю жизнь делать любительские фильмы. Я хочу делать значительные вещи, чтобы зрителям было что смотреть. Помнишь нашу первую встречу? Ты говорила, что тебе кажется, будто фильмы снимаются, когда кругом много ламп, парусиновых кресел и народу. Мики, приезжай сюда через полгода, и ты увидишь как раз это.

Как и много раз прежде, Мики почувствовала, что энергия Джонатана заполняет все вокруг, разжигает, в тот же миг увидела то, что видел он. Затем все исчезло, ибо Мики вдруг поняла, для чего Джонатан Арчер привез ее сюда: он хотел вытеснить ее мечту своей.

— Мики, выходи за меня замуж, — тихо сказал он, не глядя на нее и не касаясь ее. — Оставайся здесь, будь моей женой и помоги мне построить это.

— Не могу, — прошептала она.

— Не можешь? Или не хочешь?

— Я хочу, Джонатан. Ты же знаешь. Я очень хочу провести всю оставшуюся жизнь с тобой. Если бы ты знал, как часто я думаю об этом, как четко вижу эту идиллию: мы с тобой вместе, у нас дети, мы делимся…

Он крепко взял ее за плечи. Его лицо было совсем близко.

— Мики, я вижу то же самое.

— Но разве это возможно?

— Да, если мы захотим. Ты останешься в Лос-Анджелесе, и мы оба сделаем все, чтобы сбылись наши мечты. Мики, останься со мной. Я умоляю тебя!

Мики почувствовала, как глаза ее наполнились слезами, и вдруг тишину ночи пронзил странный звук.

— Что это? — вздрогнул Джонатан.

Мики опустила руку в сумочку:

— Это мой зуммер.

Его руки соскользнули с ее плеч:

— Он случайно запищал?

— Нет.

Джонатан на мгновение умолк… и тут разразилась буря. Он выхватил аппарат с зуммером из ее рук и закричал:

— Мики, даже одну ночь спокойно провести нельзя! Ночь, которая предназначалась только для нас! Ты поэтому не пила шампанское? Тебе надо было остаться трезвой? Мы занимались любовью, а ты все уже знала? Мы отмечали завершение съемки моего фильма, а ты все уже знала? Ты знала, что в любую минуту покинешь меня ради этой больницы!..

Мики и опомнится не успела, как рука Джонатана описала дугу в воздухе и зуммер улетел в ночь, словно крохотный НЛО. Затем он грубо схватил ее:

— Неужели ты так поглощена собой, что не можешь уделить мне один вечер? — Он тряхнул ее. — Скажи мне, о чем ты думала, когда мы занимались любовью? О хирургии? О пациенте в палате «С»? — Он сердито оттолкнул ее и отвернулся.

Мики схватила его за руку:

— Джонатан, разве ты не видишь: моя мечта не менее важна, чем твоя?! И чтобы она сбылась, требуется не меньше времени и усилий! Срочный вызов — часть моей работы, так же как любая деталь, связанная со съемкой кинофильма — часть твоей работы. Я этим не могу не заниматься. Если я откажусь от этого, я откажусь от самой себя. — Ее голос стал тише. — Ты же видишь, Джонатан, я люблю тебя. Но как ты не понимаешь — из этого ничего не получится! Мы слишком похожи, мы особые, живем в двух разных мирах, и каждый из нас полон решимости осуществить свою мечту. Мы можем остаться вместе только в одном случае — если один из нас откажется от того, что делает его тем, кто он есть. Я обязана поехать на Гавайские острова, а ты должен остаться здесь и построить свою киностудию, создавать фильмы. Я тоже не хочу, чтобы ты отказался от этого, я не хочу жить с тенью мужчины. Ты хотел бы жить с той, кто составляла лишь половину меня?

Джонатан Арчер обнял ее, спрятал лицо в ее волосах, и Мики заплакала.

Стоял ослепительно яркий апрельский день: вдруг появились лилово-алые бугенвиллии, на палисандровых деревьях вспыхнули тысячи крохотных пурпурных цветков, распустились желтые и оранжевые розы, пламенели кактусы. Все это выделялось на фоне изумрудных лужаек и белых зданий колледжа Кастильо.

На самом краю отвесной скалы стояла Мики, ее высокая стройная фигура чуть покачивалась на ветру. Тысячи миль водного пространства отделяли ее от Гавайских островов. Мысленным взором Мики почти видела их. Гостиницы, широкие песчаные пляжи, зеленые лагуны и в самом центре всего этого «Виктория Великая», куда ей так отчаянно хотелось попасть.

Как же ей оставить Джонатана?

Он звонил каждый день, умолял встретиться, но Мики страшилась этого. Раны не заживают, если их слишком часто бередить. Им лучше расстаться навсегда. Джонатан не хотел этого. Мики знала, на что он надеялся: в «Виктории Великой» отвергнут ее кандидатуру, ей придется остаться, и все само собой разрешится.

В глубине ее души затаилась та же мысль.

Мики взглянула на часы. Пора идти. Настал момент истины, и сегодня обнародуют ответы на заявления об интернатуре. Церемония состоится в Эрнандес-Холле, где декан Хоскинс торжественно вручит конверт каждому из семидесяти четырех студентов выпускного курса.

Мики сидела между Сондрой и Рут, которые не волновались столь сильно, как остальные студенты. Поскольку Рут отработала три лета в родильном отделении больницы Сиэтла, куда она подала свое заявление, ее без проблем брали в интернатуру. Сондра свои заявления отправила в больницы Аризоны и Нью-Мексико. Она не сомневалась, что ей удастся провести некоторое время с родителями, прежде чем отправиться в Африку осуществлять свою мечту.

Мики сидела как на иголках. Она знала, что три ее однокурсника тоже обратились в «Викторию Великую», и это были опасные конкуренты. Сейчас она думала о других знаменитых медицинских заведениях страны — о Гарварде, Беркли, Калифорнийском университете, выпускавших специалистов, у которых тоже вполне могло возникнуть желание попасть в «Викторию Великую». Пока раздавали конверты и вокруг звучали возгласы радости и разочарования, Мики увидела, что один из ее конкурентов оборачивается и обнимает своего соседа. У Мики упало сердце. И в то же время ей пришла в голову мысль: «Зато теперь я смогу остаться с Джонатаном».